Название: Неестественный отбор
Автор:  Gru.Sha
Альфа-бета-гамма:  .Аль.
Бета:  sasta
Размер: макси
Статус: в процессе
Жанр: научная фантастика, антиутопия, детектив
Рейтинг: R
Примечание: смерть персонажей
Саммари: В Сантории, где власть поделена между шестью Корпусами, осуждённых ставили перед выбором: либо они отбывали свой срок в полном объёме в государственной колонии, либо же отправлялись в Экспериментальный Корпус всего на один год, где на них испытывали экспериментальную продукцию. Бен Галлахер сознательно сделал свой выбор в пользу ЭК, но мог ли он представить, чем для него это обернётся.

– Интересно, о чём она говорит, – отхлебнув сок, пробормотал Стеф и кивнул в сторону раздаточной панели столовой. Проследив за его взглядом, сокамерники заметили за прилавком худощавую кухарку лет пятидесяти, которая на языке жестов что-то оживлённо рассказывала своей молодой напарнице. Её бледное лицо при этом выражало беспокойство, а губы заметно дрожали, беззвучно повторяя сказанные жестами слова.
– Она говорит, что её муж три дня не появлялся дома. Боится, что он снова задолжал кому-то денег и теперь скрывается.
Как по команде, заключённые повернули головы и удивлённо уставились на Лиама Фобера, который, закончив фразу, продолжил молча ковырять вилкой салат.
– Телепат, что ли? – нахмурился Матео, недоуменно глядя на Лиама.
Фобер ухмыльнулся:
– Всего лишь знаю язык жестов. И немного читаю по губам.
– Может, ты ещё и по воде ходить умеешь?
– Я бы и этому не удивился, – хмыкнул Пейси. – Лиам же у нас настоящий Марти Стю.
Теперь непонимающие взгляды заключённых нацелились на Пейси Батлера, который заметил это лишь спустя некоторое время.
– Кто? – переспросил Родерик, отрывая Пейси от трапезы.
– Ну Марти Стю, – повторил Батлер. Несколько секунд он в ожидании глядел на заключённых, а после, не найдя понимания в их глазах, лениво пояснил: – Так называют персонажей женских романов. Главного героя-любовника, который такой весь из себя идеальный – богат, хорош собой, умеет всё на свете и на ура справляется со всем, за что ни возьмётся.
– А ещё сидит в тюрьме, – еле слышно добавил Бен, что вызвало одинокие смешки за столом. И, конечно же, ставший уже привычным пренебрежительный взгляд Лиама.
– И часто ты зачитываешься женскими романами? – поинтересовался Нильс у Пейси, за что Лиам одарил его одобрительной улыбкой.
Батлер поначалу замешкался, раздумывая над ответом, а после с важным видом пожал плечами:
– Да это общеизвестный факт.
– Ага, – кивнул Родерик. – Общеизвестный факт, о котором знаешь только ты, Пейси Стю.
За столом 241-ой снова прокатилась волна хохота, который даже привлёк внимание сержантов охраны, бросивших грозные взгляды на заключённых.
– Так откуда ты знаешь язык жестов, идеальный ты наш? – вновь обратился к Лиаму Матео. – Секретная спецслужба обучила тебя, чтобы внедрить в ряды глухонемой мафии?
Лиам ответил с неохотой, явно не горя желанием посвящать сокамерников в подобные факты своей жизни.
– Скарлатина дала осложнение, когда мне было шесть, вследствие чего на два года я практический полностью потерял слух. Моя пробабка, глухонемая от рождения, научила меня основам языка жестов и чтению по губам, пока родители копили деньги на операцию. Как видишь, ничего прозаичного.
– И что означает этот жест? – вновь вклинился в разговор Пейси, показав Лиаму средний палец с таким самодовольным выражением лица, словно это была самая остроумная шутка, когда-либо им сказанная.
Лиам посмотрел на него исподлобья и, разочарованно вздохнув, будничным тоном ответил:
– Кажется, «оторви мне палец и засунь его мне в задницу».

* * *

Координирующая таблица 241-ой комнаты отозвалась характерным писком, и взгляды обитателей устремились в сторону двери. Стеф Пламли, чья койка находилась ближе всего к выходу, нехотя сполз с матраса и, сложив руки на груди, заскользил глазами по экрану.
– И что пишут? – спросил Пейси, оторвав взгляд от своей тетрадки, в которой он вот уже полчаса что-то увлечённо чертил. И как бы невозмутимо ни старался он озвучить свой вопрос, беспокойство в его голосе всё равно различалось очень явно.
– «СС» в среду у меня, Галлахера, Гривза, Фобера и одинаковых, – вяло прожевал Стеф, продолжая изучать таблицу. – У Кобейна и Ландау «МП» в четверг, во вторник Батлер снова жрёт.
– Хэ-эй! – издав победный клич, Пейси Батлер подпрыгнул на койке и откинулся на подушку.
Матео Сантьяго в свою очередь закатил глаза и отчаянно выдохнул, глядя в днище верхнего яруса.
– Почему, ну почему я не жирный.
– Завидуй молча, Сантьяго, – ядовито заржал Пейси и, задрав футболку, схватился за внушительную складку на животе. – Этот малыш ещё ни разу не подводил. Лучше быть жирным, чем мёртвым.
– Ничего, перевернётся и на твоей улице грузовик с серной кислотой.
Закончив разглядывать таблицу, Стеф поплёлся к своей койке, громко шаркая ботинками.
– Что-то зачастили они с этой спортивной херовиной.
– Лишь бы это и дальше были «колготки», а не какие-нибудь акваланги или альпинистские причиндалы, – проворчал Луис с верхнего яруса, не отрываясь от чтения журнала.
Распластавшись вновь на своей койке и закинув ноги на изголовье кровати, Стеф потянулся было почесать ухо, но после, опомнившись, тут же одёрнул руку.
– Прошло больше месяца, а я всё ещё забываю про эти долбанные маячки в ушах, – хрипло усмехнулся сам себе Стеф и поскрёб вместо этого затылок.
– Я месяца полтора не мог привыкнуть, – отозвался Родерик, бросив беглый взгляд на сокамерника, а затем заразительно загоготал. – На второй неделе вытирал полотенцем голову, задел случайно маячок и меня вырубили. Очнулся потом в медицинском центре – оказывается, шлёпнулся на кафель душевой так, что чуть сотряс не заработал. Целый день потом звёздочки перед глазами ловил.
– Вообще, все эти датчики в ушах – примитив и позапрошлый век, – с интонацией бесспорного эксперта в этих делах сообщил Пейси, продолжая старательно выводить какие-то узоры в своей тетрадке. – Вон в «Минотавре», например, солдатам делают специальные татуировки. Им на кожу наносят их идентификационный номер каким-то веществом, которое невидно невооружённому глазу. Метка проявляется только под лучом лампы, разработанной специально для «Минотавра», – тестировали её, кстати, как раз в Экспериментальном, если не ошибаюсь. В веществе этом присутствуют ещё и микроскопические датчики слежения, которые служат маячком.
Оторвав взгляд от тетрадки, Пейси Батлер заметил, что заинтересованные взгляды сокамерников все как один направлены в его сторону. Осознав, что стал объектом внимания заключённых и что ему удалось разжечь интерес своей историей, Пейси плутовато улыбнулся и продолжил ещё более интригующе и где-то даже зловеще:
– Наносятся татуировки вдоль позвоночника, от спины до самого затылка, – присев на койке, Батлер поднял руку и указательным пальцем прочертил линию аккурат на упомянутом месте. – Делают это для того, чтобы в случае, если солдата обезглавят, его можно было опознать по первым или последним числам идентификационного номера – в зависимости от того, какая часть его тела уцелеет. Говорят, вещество это настолько устойчивое, что даже если тело бойца обуглится до неузнаваемости, метку всё равно можно будет распознать.
В комнате на какое-то время воцарилось молчание, после чего Родерик хмыкнул и недоверчиво покосился на Пейси:
– Это ты тоже в женских романах вычитал?
Заключённые залились хохотом, а Бен, отложив второсортный детектив в потрёпанной обложке, который он уже месяц не мог домучить, окинул Батлера внимательным взглядом.
– И откуда тебе известны такие подробности о «Минотавре»?
– У меня, между прочим, кузен там в морском флоте служит, – горделиво ответил Пейси, сложив руки на животе.
– Коком, что ли? – ухмыльнулся Луис с верхней койки.
Пейси Батлер поначалу замешкался, а после, когда его щёки вспыхнули румянцем, яростно выпалил:
– Не твоё дело!

* * *

Несмотря на компактный внешний вид, весил парашютный рюкзак килограмм двадцать, если не больше, а просторный чёрно-серый комбинезон забавно шуршал при ходьбе. И обмундирование, и сама парашютная система со множеством ремешков, перемычек и карабинов выглядели довольно надёжно, но даже это не вселяло уверенности заключённым. С того момента, как подопытным выдали объект тестирования, до их выхода на площадку аэродрома, они практически не переговаривались между собой, не делились своими мыслями об эксперименте, как это бывало раньше, не отпускали шуточки. Даже близнецы Сантьяго не силились стать центром всеобщего внимания, высмеивая в свойственной им манере тестируемый продукт. Большинство парней находились в состоянии какого-то тревожного и гнетущего ожидания, и лишь единицы вели себя спокойно и уверенно.
Новенький, до блеска вычищенный спортивный самолёт L340 ждал заключённых на аэродромной площадке с гостеприимно открытой дверью. Запрокинув голову, Бен взглянул на небо сквозь стекло своего шлема. Для прыжков с парашютом погода сегодня была самая что ни на есть подходящая – ясная, малооблачная и почти безветренная.
Поджарый инструктор лет пятидесяти с поседевшими косматыми усами, который внешне больше походил на непрошибаемого тренера футбольной команды, махнул подопытным, и шеренга из дюжины парней двинулась в сторону самолёта. На борту их уже поджидали несколько вооружённых сержантов охраны и сотрудников Корпуса, которые помогли заключённым подняться и закупорили двери. Хотя эта модель и относилась к малогабаритным, внутри самолёт оказался довольно вместительным. Рассадив подопытных по рядам друг напротив друга, сотрудники заняли свои места рядом с кабиной пилота. Взревели турбины, и многотонная махина тронулась со взлётной полосы, стремительно набирая скорость.
В небольших кольцах иллюминаторов плыли рваные клочья облаков. На борту самолёта царило напряжённое молчание, и лишь монотонное гудение двигателей напоминало заключённым о том, как далеко от земли они находятся. Бен откинул назад голову и обронил протяжный вздох. Несмотря на хорошую вентиляцию защитного шлема, ему было душно. Возможно, всему виной было нарастающее волнение, избежать которого Галлахер, как и большинство подопытных, при всём желании так и не смог. Бен ни капли не боялся высоты, но прыжок с экспериментальным парашютом, с которым до тебя прежде не прыгала ни одна живая душа, – событие не из приятных. А вот рыжего юношу, сидящего напротив Бена, явно одолевала фобия. За стеклом шлема лицо его блестело от капелек испарины, он часто и лихорадочно дышал, а пальцы мёртвой хваткой впивались в ремешки парашютного рюкзака. Редли, сидящий от бедолаги по левую руку, тоже заметил его паническое состояние. Окинув юношу беспечным взглядом, заключённый ухмыльнулся:
– Чё, высоты боишься?
Парень поднял на Редли блестящие от слёз глаза и судорожно кивнул.
– Я до Корпуса два раза с парашютом прыгал. Ничего в этом страшного нет. Хотя в первый раз штанишки я всё же чуть не обдристал, – Редли хрипло загоготал, обнажая кривозубую улыбку.
Рыжий юноша натянуто усмехнулся.
– Как прыгнешь, можешь просто закрыть глаза. Ни за какие верёвочки всё равно дёргать не нужно. Зажмуришься, и через пару минут ты уже на земле.
Юноша окинул Редли недоверчивым взглядом, но всё же заметно успокоился. Он больше не дрожал, как лист на ветру, только по-прежнему тяжело и глубоко дышал.
– Не ссы, всё будет зашибись, – Редли вновь растянулся в кривозубой улыбке и постучал по защитному шлему подопытного.
Едва он закончил фразу, как на борту самолёта взревела сирена, и заключённые, едва не подскочив от неожиданности, начали тревожно переглядываться между собой. Первым к активным действиям приступил инструктор. Сорвавшись со своего места, он начал продвигаться в сторону двери, скользя внимательным взглядом по оживлённым заключённым.
– Всем приготовиться! Опустить стёкла шлемов! Первой прыгает шеренга, сидящая со стороны двери!
Бен бегло пробежался глазами по присутствующим. Многие из парней, включая жителей 241-ой комнаты, находились буквально на грани истерики. Близнецы Сантьяго судорожно шарили пальцами по всем карабинам и перемычкам своей парашютной системы, проверяя, насколько прочно они застёгнуты. Стеф торопливо перешнуровывал ботинки, пытаясь тщетно скрыть мелкую дрожь в руках. Даже во взгляде всемогущего Лиама Фобера, который с непроницаемым выражением лица внимал указаниям инструктора, читалось смятение.
– Сознание не терять! – продолжал во весь голос распыляться инструктор. – Избежать прыжка это вам не поможет.
Двое сотрудников Корпуса к тому времени уже откупорили двери, и на борту самолёта вихрем засвистели порывы ветра.
– Повторяю ещё раз – ни за какие верёвочки во время полёта не дёргать! Парашют раскроется автоматически, когда вы достигнете необходимой высоты! Первый наготове!
Заключённый, который находился ближе всех к выходу, уже стоял, вцепившись мёртвой хваткой в дверной срез, и испуганно смотрел вниз. На счастливчика, которому предстояло первым покинуть самолёт, тут же нацелились взгляды всех присутствующих. И не успел юноша толком собраться с мыслями и укротить свои страхи, как инструктор похлопал его по плечу и грозно крикнул «Пошёл!». Заключённый сложил руки на груди, и инструктор мягко подтолкнул его, отдавая парня на растерзание потокам ветра.
Его место тут же занял следующий подопытный, которого от Бена отделяли всего двое парней. Остальные заключённые тут же прилипли к иллюминаторам, с замиранием сердца высматривая внизу первого прыгуна. Бен уже стоял наготове, пытаясь сконцентрироваться на предстоящем прыжке, поэтому ни на что иное старался не отвлекаться. Но даже боковым зрением Галлахер не смог не заметить, как всего через пару мгновений просветлели лица большинства подопытных, как растянулись в нервных полуулыбках их губы, роняя вздохи облегчения, и Бен прекрасно понимал, почему это произошло – парашют заключённого раскрылся.
Менее чем через минуту подошла очередь Галлахера, который занял место у дверного проёма в ожидании команды инструктора. Одна нога на дверном срезе, вторая, полусогнутая, чуть сзади – точно как инструктировали на подготовке. Взгляд Бена цеплялся на размытую линию горизонта, в попытках смотреть прямо перед собой – впечатлений от раскинувшегося внизу пейзажа ему предстояло огрести после прыжка, а закрывать глаза он не собирался.
– Пошёл! – спустя мгновение раздалось возле самого уха, и крепкая рука похлопала Бена по плечу.
Времени на размышления не оставалось. Галлахер даже не успел толком осознать тот факт, насколько плачевно может закончиться для него этот прыжок, поэтому он просто сложил руки на груди и с подачи инструктора шагнул за борт самолёта, в необъятную небесную бездну.
Его тут же снесло потоком ветра. В ушах засвистело, из груди рефлекторно вырвался возглас, а раскинутые в стороны руки первые несколько секунд отчаянно хватались за воздух. Бен не мог рассмотреть, что за местность раскинулась внизу – некоторое время его болтало в воздухе, то и дело переворачивая на спину. Продлилось это всего несколько мгновений, хотя Галлахеру показалось, что в свободном падении он летел целую вечность. И вот наконец его резко рвануло вверх. Бен сразу поднял голову, но из-за шлема и строп сделать это оказалось проблематично.
Стропы! Руки Галлахера немедля вцепились в натянутые, как струна, тросы. Значит, парашют раскрылся, уже хорошо. Теперь главное убедиться, что это произошло благополучно. Со второй попытки Бену всё-таки удалось взглянуть вверх, и с его губ слетел вздох облегчения – над головой возвышался тёмно-серый купол.
Свист ветра в ушах стих, сменившись гудящей тишиной – возможно, уши Бена просто заложило. Он больше не падал камнем вниз, рассекая воздушные массы. Теперь он парил в воздухе, на высоте нескольких километров над землёй. В груди мелкими импульсами постепенно расплылось тепло, какое-то невозможно приятное ощущение умиротворения и гармонии отозвалось в каждой клеточке тела Бена, и он снова закричал. Только на этот раз крик не был воплощением отчаяния или беспомощности. Сейчас этот протяжный возглас выражал лишь необъятную радость и блаженство. Он кричал во всю мощь, как вопит детвора на аттракционах и водных горках, не жалея воздуха в лёгких, а вновь посетившее его сладостное ощущение свободы и сравниться не могло с тем, что он почувствовал на беговой дорожке.
Теперь, когда основные опасения Бена отступили, он наконец-то мог спокойно разглядеть раскинувшуюся внизу местность. Вдалеке, в нескольких километрах, виднелись косматые опушки леса, по левую сторону – лоскутное одеяло полей, справа же вилась жилка какой-то одинокой речушки, за которой на покатых холмах высились домики частных секторов.
Сам Бен, ни на секунду не выпуская из рук стропы, мягко планировал над пустырём, где ему, судя по расчётам, и предстояло приземлиться. На территории пустыря, чуть поодаль, подопытных уже поджидали электровэны с неизменными сотрудниками Корпуса, сержантами и инструкторами.
Внизу, на приличном расстоянии от Бена, серели два круглых купола, один парашют уже волочился по высокой траве, пока его обладатель живо сматывал стропы, как учили на инструктаже. Первый же прыгун, успевший справиться с утрамбовкой своего парашюта, с интересом наблюдал за теми, кто ещё не успел достигнуть земли.
До приземления оставалось не больше двухсот метров, самое время сгруппироваться. Соединив вместе ноги и слегка согнув их в коленях, Бен покрепче сжал в руках тросы и приготовился к встрече с землёй. Всего пара мгновений, и его ботинки врезались в грунт. Столкновение произошло мягче, чем Бен предполагал, но устоять на ногах ему всё равно не удалось, поэтому, чтобы избежать лишних травм, он сразу завалился на бок, как советовали на инструктаже. Купол парашюта пролетел несколько метров вперёд, утягивая Бена за собой, после чего распластался на земле.
Галлахер зажмурился, чувствуя, как сильно барабанит по рёбрам его сердце, будто готовое в любой момент вырваться из груди. Он не спешил подниматься на ноги. Некоторое время он продолжал лежать на боку, жадно глотая воздух вентилируемого шлема, чувствуя, как по всему телу разливается волна усталости и как напряженные прежде мышцы становятся расслабленными и размякшими.
Бен запустил пальцы в густую траву и протяжно выдохнул. Он до сих пор не мог поверить, что всё закончилось благополучно, а ведь пока это был самый рискованный эксперимент, в котором ему пришлось участвовать за время своего пребывания в Корпусе. И теперь, растянувшись на рыхлой земле, он чувствовал себя словно заново родившимся.
Сзади послышались шаркающие шаги, и тяжёлая ладонь похлопала Бена по плечу.
– Эй, ты как, норм?
Бен перевернулся на спину и раскинул руки в стороны. На фоне ярко-голубого небосвода, охваченный солнечным светом, над ним возвышался Родерик, который прижимал к груди комок из своего парашюта – инструкция по утрамбовке, видимо, пролетела мимо ушей заключённого.
– Нормально всё? – повторил Родерик.
– Ага, – подняв стекло своего шлема, улыбнулся Бен. – И даже лучше.
С губ Бена сорвался нервный смешок, который вскоре перерос в такой же едва не истерический хохот. Родерик ухмыльнулся и протянул сокамернику руку, помогая ему подняться. Отряхнув комбинезон, Бен вновь переглянулся с Родериком, и теперь уже оба, как по команде, зашлись заливистым смехом – обмениваясь улыбками, прерываясь на безудержные возгласы и победные жесты – уставшие, счастливые. Выжившие.
К сожалению, делиться своей радостью заключённым пришлось недолго. Спустя несколько мгновений их веселье нарушил ошарашенный крик «Смотри!», раздавшийся со стороны одного из подопытных, который утрамбовывал свой парашют в паре метров от Бена и Родерика. Указав пальцем на небо, тот припустил вперёд по пустырю, а Бен с сокамерником, проследив за его жестом, запрокинули головы и уставились вверх. Когда же их взгляд зацепился за объект внимания подопытного, недавнее ликование улетучилось без следа.
Силуэт одного из парашютистов, рассекающий воздушный простор, стремительно приближался к земле. Подопытный уже успел преодолеть половину расстояния, но его парашют до сих пор не раскрылся и, судя по всему, этому уже не суждено было случиться. Он камнем падал вниз, безысходно взмахивая руками, и через секунду до заключённых донёсся истошный вопль, от которого по спине Бена пробежала волна мурашек.
Несколько заключённых уже неслись по пустырю к месту, над которым летел парашютист, в том же направлении выдвинулись инструкторы и сержанты. Недолго думая, Родерик сорвался с места и ринулся вместе со всеми, вслед за ним побежал и Бен, хотя делать это было довольно затруднительного – свой парашют он так и не успел сложить, и теперь тот волочился по траве, упрямо оттягивая Галлахера назад.
Всё это произошло за какие-то считанные секунды, после чего последовал глухой удар. Заключённые замерли, как вкопанные, и лишь работники Корпуса продолжали мчаться к месту происшествия. Родерика Гривза, который успел значительно опередить Бена, от жертвы теперь отделяли какие-то пара шагов. Обернувшись, он отыскал глазами Галлахера и окинул того неутешительным взглядом, мрачно качая головой. Бен медленно двинулся вперёд, к кольцу столпившихся заключённых, волоча за стропы свой парашют. Когда он достиг собравшихся и осторожно втиснулся между двумя юношами, увиденное заставило его сердце непроизвольно пропустить удар. На траве лежало тело темнокожего парня. Из его неестественно вывернутой ноги в области голени торчала окровавленная кость, а положение головы говорило о переломе шейных позвонков. Среди обступивших жертву повисло гробовое молчание, заключённые лишь обменивались растерянными взглядами, роняя вздохи и оглядываясь на приближающихся сержантов и инструкторов.
Бен сглотнул подступивший к горлу ком, он никак не мог отвести глаз от растянувшегося на земле тела. В какой-то момент ему даже показалось, что жертва издала беззвучный вздох, прежде чем последняя капля жизни ускользнула из Редли, а его приоткрытые глаза неподвижно уставились сквозь треснувшее стекло шлема на бескрайнее небо.